Письмо

26/VI 41г. №3

Дорогая моя Таточка!

Ужасно хочется узнать о вас! Как вы все, и какая у вас обстановка? Москвой до сих пор можно гордиться. С каждым днем все становится более и более организовано и подтянуто. Транспорт, продовольствие, коммунальные услуги работают совершенно без перебоя. Громадное большинство людей думает главным образом о том, как бы быть полезным. Молодежь стремится в Армию. Очень многих, подлежащих мобилизации, не берут до особого распоряжения (в том числе Клава, Аскольд, Лукьянов). Когда Аскольд уезжал из своей больницы, ему устроили трогательные проводы ― вся больница, персонал и больные вышли его провожать. Вчера он поехал обратно. Экзамены идут своим чередом. Впрочем, студенты жалуются, что наука в голову не идет. Ася Беккер уходит сестрой после экзаменов. Из Математического Института уехал один Божков, из Либкнехта с физмата ― человек 6-8. Лукьянов просился добровольцем. Его не взяли, хотя он военный летчик. Во всех домах установлены круглосуточные дежурства. Сегодня ночью Маня и я дежурили с 2 до 5. Вначале мы проверили участок, а потом развлекались. Вчера ночью была учебная тревога. Впечатление осталось очень сильное. Я спал. В два часа слышу по радио: «Граждане, воздушная тревога». После этого загудели сирены. Я здорово струсил. Вскочил и не сразу понял, что нужно делать. Затем, с трудом надел трусы и бросился всех будить (при этом я потерпел полное фиаско с Ярославом). Все оделись. Свет горел только в кабинете, так как в других комнатах окна не затемнены. Мама и Маня, Люся и Лера были охвачены ужасом. В общей сложности они выпили целый пузырёк валерианки. Дядя Сережа был совершенно спокоен и скоро его спокойствие передалось мне, Коле и Лёне. Натала тоже обошлась без паники. Вскоре послышался гул самолетов, и началась стрельба из зениток. В убежище мы не пошли и вскоре стали бегать от окна к окну, любуясь разрывами зенитных снарядов и трассирующими ракетами. В ход пошел бинокль. Скоро Коля обнаружил горящий самолет, затем другой подбитый. Наконец, многие увидели сбрасываемые бомбы. Небольшой сенсацией явился парашютный десант и германские летчики, спасающиеся на парашютах с горящих самолетов. Впрочем, меня удивляло отсутствие взрывов бомб, которых я не мог спутать со стрельбой зениток из-за отсутствия сотрясений. Вскоре объявили отбой. На следующий день из газет мы узнали, что тревога была учебной. Отсюда мораль ― у страха глаза велики. Стреляли хлопушками и ракетами. Самолеты были много выше. Их изредка освещали отблески зари или взрывы хлопушек. Обязанности парашютов исполняли клубы дыма от тех же хлопушек, причем, зрителей нисколько не смутило то, что парашюты падали вверх. Утром все издевались друг над другом. Особенно досталось мне за то, что с кем-то вдвоем мы тащили тётю Пашу в убежище на руках. Вчера было другое событие. Ночное дежурство нес Ярослав. У него на глазах взломали и ограбили палатку, а наш герой решил, что это не его пост, а потому не его дело. Подробности этой истории опишу, когда узнаю их. Крепко вас целую. Очень жду писем. После разговора по телефону у меня нет ничего.

/Подпись/