Письмо

1/VI-44.

Дорогой Алешенька!

Хочу ответить на твое грозное письмо. События последних двух недель не оставляли мне для этого ни одной минуты времени. В открытках я тебе писала о состоянии Аллы. У меня была потребность поделиться с тобой в тяжелую минуту хоть чем-нибудь. Очень трудно быть одной в такие моменты, когда маленькое упущение может стоить жизни. За время болезни у нас безвыходно находилась Ольга Семеновна, но это все не то. А мама мне очень повредила. Когда мне показалось, что болезнь принимает серьезный характер, и я хотела позвать […] врача, она с большим апломбом заявила мне, что у Аллы типичная ангина, какой она в детстве часто страдала, и отговорила меня вызвать врача. Все это ничего, всякий может ошибиться – плохо то, что потом, когда оказалось все не так, она заявила, что ей сразу показалось, что дело неладно. Я и раньше знала, а теперь окончательно убедилась, что с мнением мамы считаться нельзя. Она сегодня говорит одно, а завтра совсем противоположное. Болезнь была очень тяжелая, t 39. Первая неделя была очень неопределенная, ничего не болело, потом заболело горло, анализ слизи был отрицательный. Да и клиническая картина была не дифтерийная. На 9 день боль усилилась. Я позвала Распопову. Она сказала, что налеты подозрительные. Сняли вторичный мазок. Я позвала частного врача, которого мне порекомендовали, как очень знающего. Он смог прийти только к вечеру. Он нашел положение очень серьезным и сказал, что ждать до утра результат анализа нельзя, что и так уж очень поздно. Вызвали скорую помощь, сделали инъекцию, но лучше ей от этого не стало. Очень затруднено было дыхание, а глотать она могла с большим трудом жидкость. Одну ночь я держала ее на руках, т.к. в сидячем положении ей было лучше. К счастью оказалась не дифтерия. Теперь у нее t уже 5 день нормальная, горло почти не болит, появился волчий аппетит, но сегодня жаловалась на боли где-то выше поясницы. Боюсь осложнений на сердце. Позову завтра Мар. Ильиничну. Мне же прислали повестку о явке райсовет для посылки на работу. Я должна была спешно устроиться на работу. Здесь мне помог Арк. Григ., устроил меня надомницей. Работа легкая и нормы не большие, а главное, дает рабочую карточку.

Вкладываю обещанную фотографию детей.

3/IV. Начало письма писала ночью до 4-х часов, голова перестала работать. Вчера, 2-го, не было ни минуты времени. Ездили в Шведский на именины, оттуда написали коллектив. письмо.

Итак, отвечаю на письмо. У меня был небольшой период, когда я думала, что у меня не хватит сил и главное, что силы растрачиваются в пустую, но это оказалось не верно. Я уже пожинаю плоды. Я довольна детьми во всех отношениях. А они, несмотря на то, что я с ними очень строга и применяю телесное наказание, очень меня любят, ценят, заботятся. Словом, я для них все. Ты совершенно прав в том, что «действие равно противодействию». За Аллину болезнь я не чувствовала ни усталости, ни холода, ни страха (вселенского хождения в полной темноте по закоулкам за врачом). Да и вообще, Алеша, «дух у меня крепок» и я не думаю сдаваться. Во всяком случае, ничего общего с твоим состоянием в Коврове. У меня уют и чистота в квартире. Я слежу за собой, делаю физкультуру, обтираюсь. Ляля и Туся тоже, глядя на меня, стали делать физкультуру и обтираться с ног до головы холодной водой. Питаемся мы тоже (сама не знаю, каким образом) не плохо. Я стараюсь вкусно готовить. У детей хороший аппетит и выглядят они в последнее время лучше. Это все внешнее, внутренне я осталась все той же. Я могла бы тоже исповедоваться перед тобой не краснея. Мои отношения к тебе все те же, и я все также больше всего на свете люблю дядю Сережу. Этого необыкновенного человека, прекрасного во всех отношениях, я боготворю, и если бы потребовалось отдать свою жизнь за него, я не колебалась бы ни одной секунды. Моя жизнь в Боровом с ним были счастливейшими днями моей жизни. Я поражаюсь, как мама совершенно его не ценит, не считается с ним и создает ему такую кошмарную жизнь. Если бы ты видел в каких условиях он живет, как питается. Сердце у меня обливается кровью. А он все это переносит с необыкновенною кротостью. Неужели этот труженик не заслужил со стороны мамы большего внимания. Ей нужны от него деньги, деньги и деньги.

Сама мама возбуждает во мне чувство жалости; она запуталась во всем: в долгах, в делах, в своих отношениях к людям, к вещам. Она ни для кого не является авторитетом, и настоящую трудную жизнь она не может организовать – очень опустилась, постарела. Я стараюсь, как могу облегчить жизнь дяде Сереже.

Алеша, прошу тебя, прочитав это письмо, не наделать глупостей. Ты помочь ничем не можешь. Целую. Тата. (продолжение в сл. письме)