Письмо

18/VIII 44г.

Дорогая Таточка!

Сегодня, по случаю дня авиации, у нас все в веселом настроении. Хавали к завтраку водку. Я от нее всегда воздерживаюсь. Я сегодня получил два своеобразных подарка ― мне дали очень хорошую верховую лошадь в полное личное пользование и наложили взыскание за то, что у одной из лошадей побита спина. Вышло так: я на ней ездил, а потом на ней же ездил один из моих топографов ― Пирогов. Он ездить не умеет и он-то её и повредил, но ему досталось бы за это очень сильно, поэтому я взял это на себя. Что касается лошади, то конечно приятно в походах и на работе иметь постоянную лошадь, но зато очень много хлопот с уходом за ней. Кроме того, ездить я почти разучился. Мне даже приказано каждый день брать уроки конного дела. Конечно, если бы это делать так, как на Поварской, особенно вместе с тобой, это было бы много приятнее. Помнишь тот вечер, который мы с тобой провели вдвоем после неудачной моей езды? Вот, если бы вернуть те времена! Впрочем, я надеюсь, что нам предстоит провести еще немало хороших вечеров вместе. События последних дней их сильно приближают. Есть некоторая возможность того, что наши странствования скоро кончатся, и что мы получим возможность пожить на одном месте. Мама интересовалась состоянием замка князя Курбского. Мне не удалось его видеть, хотя я совсем недалеко. За время войны так много пришлось видеть мест и людей, что все понемногу начинает сливаться, но все же здешние места мне нравятся гораздо больше чем юг. Они все-таки более похожи на Подмосковье, а в результате всех моих путешествий я пришел к тому, что «… и дым Отечества нам сладок и приятен». Видимо ничто не может мне так нравиться как Москва и Подмосковье. Это же относится и к людям. Никто и никак не могут заменить мне семью. Надо мной нередко даже смеются за мой монашеский образ жизни, но я не намерен его менять. Очень досадно, что не удается заниматься математикой. Замыслы есть и если странствование прекратится, я опять возьмусь за работу.

Крепко целую.

Подпись